Лорел Гамильтон - Поцелуй смерти [Litres]

Я сидела на бордюре, и при моем маленьком росте это было как на дне колодца из очень высоких людей, но мне не мешало. Быть самой маленькой я привыкла еще в школе. Прежде всего я сняла блоки, отгораживающие меня от Дьявола. Гордость предложил начать с него, поскольку Дьявол был воспитан как воин, шпион, телохранитель и убийца, хотя этого при полиции вслух он не говорил. Был он «охранник». Просто «охранник».

Я убрала щиты, отделяющие меня от Мефистофеля, моего Дьявола. Он появился в моей жизни, когда я уже хорошо умела держать экстрасенсорную и эмоциональную дистанцию с теми, кто со мной связан, и никогда не допускала его так далеко, как могли забираться Натэниел, или Мика, или Жан-Клод, или… Его я держала на дистанции, потому что знала, как это делается. И вот сейчас я всю эту тщательно сделанную работу порушила и вышла прямо на него.

Подумала о том, каково быть с ним. Ощутила его тело в своем, кожу его под пальцами, его… и вот так я оказалась в нем. Почти всегда это как будто паришь над тем, с кем общаешься, но наши с ним связи позволяли сойтись ближе, куда ближе. Я не стала сейчас этому препятствовать, и на миг глянула глазами Дьявола. Это сильно дезориентировало, и я отодвинулась обратно.

Он заморгал, глядя туда, где «видел» меня над собой. Показал свою версию непроницаемой коповской физиономии и снова стал смотреть куда-то через комнату. «Что ты видишь?» – подумала я, и тут же увидела, на что он смотрит.

Син стоял чуть ближе к сцене, впереди всех, среди маленьких столиков, почти на всех – перевернутые стулья в ожидании вечера. Никки ближе всех к двери, по другую сторону от Дьявола. Натэниел у стены на дальней стороне сцены, поодаль от дверей. Его обхватил одной рукой за шею незнакомый мне человек, а другой рукой человек держал какой-то цилиндр с кнопкой, уже нажатой, и это меня удивило бы, если бы Дьявол не сказал мне мысленно: «Она взведена, но не взорвется, пока он не отпустит кнопку». Нажатие кнопки взводит взрыватель, при отпускании он срабатывает.

Я перенесла свое восприятие на Сина, и он встрепенулся.

– В чем дело? – услышала я голос бомбиста. – Где Анита Блейк? Где?

– Отпусти моего брата, – сказал Син.

– Он тебе не брат! – завопил бомбист.

– Нет, брат.

– Заткнись! Ты, лев! Вызови ее снова!

– Синрик, пожалуйста, уйди, – сказал Натэниел.

Я почувствовала, как Син мотает головой, ощутила его несокрушимое упрямство и поняла, что он не уйдет. Это не было стремление к смерти – просто осознанное решение. Он не оставит Натэниела. Не оставит – и все.

Я подумала о Натэниеле – и ощутила руку этого человека, схватившую меня за плечи. Я смотрела на Сина, видела его синие глаза, слишком широко раскрытые, побледневшее лицо. Он боялся, но уходить не думал. Я чувствовала, как тревожится за него Натэниел, как бьется у него в горле пульс – или это у меня? В какой-то миг я ощущала сразу три пульса, и ни один из них не был мой. Одна из причин, по которым я закрываюсь как бешеная, – та, что не хочу быть как Вайскопф и его мастер: единый разум в двух телах, трех телах, или четырех, или… когда были только Жан-Клод, Ричард и я, бывали моменты, когда в трех телах присутствовал почти единым разум. Сейчас я впервые почувствовала такое с ними со всеми, оставив вне этого уровня близости только Никки. Если ощущение в себе чужого пульса можно назвать близостью.

Их эмоции я ощущала как разложенные веером карты. Доходили обрывки мыслей. У Дьявола лучше получались законченные предложения, и я, просто подумав об этом, знала, что экстрасенсорную тренировку дали ему те же люди, что учили его драться. Золотые тигры воспитаны как совершенный инструмент для того мастера, который будет ими владеть. Этим мастером оказалась я, хотя, если строго следовать вампирскому закону, то не я, а Жан-Клод.

Никки придвинулся ближе к Дьяволу, ощутив мою энергию. Что ощутил – я знала.

– Сейчас ей позвоню. Только не горячись, о’кей?

– Звони ей!

Бомбист сорвался на визг.

Я подалась назад, но это как в чемодане вещи складывать – никогда на второй раз не уложишь так же аккуратно и плотно. Все-таки ощущались обрывки связи между мною и теми, кто был в клубе.

Зазвонил мой телефон, и Гордость помог мне достать его из кармана – мне не сразу удалось отличить свои руки от гораздо больших, в другом помещении. Черт, надо как-то лучше действовать. И тут я поняла, что мне не хочется полностью закрывать дверь. Если я потеряю Натэниела, потеряю их всех, это может оказаться последним прикосновением. И я не хочу его отдавать.

Дьявол у меня в голове подумал:

«Анита, обрежь связи. Мы так функционировать не можем».

Я сделала, как он сказал, но последним покинула Натэниела, медленно, будто лаская его изнутри. Принесла с собой запах его волос и кожи, ответила на телефонный звонок:

– Да, Никки.

– Он хочет, чтобы ты была здесь.

Через только что установленные щиты прорвался страх Натэниела. Он боялся, и я ощутила у него в голове мысль, что надо взорвать бомбу прямо сейчас, потому что он решил, что бомбист намерен взорвать меня, его и Дьявола. Двое зверей моего зова и я вместе с ними – это резко снижало шансы на мое выживание.

– Натэниел думает взорвать бомбу до того, как я войду. Он убежден, что бомбист пытается убить меня с двумя моими котами, чтобы уж наверняка.

– Вполне вероятно, – сказал Никки очень будничным голосом. Я почти увидела улыбку на его лице: любезная и непроницаемая.

Подумала Натэниелу изо всех сил: «Не смей!»

– Ты что это? – завизжал бомбист. – Попробуй только перекинуться – сразу сдохнешь!

– Здесь только что энергия зашкалила. Мы все нервничаем, и наш человеческий друг это уловил.

Так Никки меня предупредил, чтобы не совалась. Бомбист оказался чувствительней, чем я надеялась. Черт!

– Где ты? – спросил Никки.

– Еду пока, – ответила я.

– Дороги забиты?

– Ты не хочешь, чтобы я входила.

– Не хочу.

– Ты думаешь, он взорвет бомбу, как только я ступлю внутрь?

– Я так думаю.

– Блин!

– Верно.

– Скажи ему, что я буду, как только смогу.

– Не уверен, что это удачная мысль.

– Скажи ей, что у нее десять минут, и все, и все! – начал орать бомбист.

– Ты слышишь? – спросил Никки.

– Слышу. Скажи, пусть даст тридцать.

– Попробую.

Он повесил трубку.

– Рассказывай, – сказал Хилл.

Я рассказала им, где кто, сказала, что бомбиста начинают подводить нервы.

– Впадает в панику.

– Если бы не «выключатель мертвеца», новость была бы хорошей, – заметил Хилл.

– Насколько у Натэниела быстрая реакция? – спросил Зебровски. Я глянула на него: